Рынок Тальрима

Огромное старое дерево, стоявшее в центре городского рынка, где бродили люди самых разных сословий, скрывало от этих самых ходячих увальней одно пушистое чудо, которое именовало себя как Алексис. Эта девушка неспеша грызла куриную ножку, жадно впиваясь зубами в поджаренную шкурку. Она обвила хвостом ветку, на которой сидела, а спина её чуть съехала по длине этой самой ветки. Шатая своей ногой в такт музыки, играющей от одного барда на улице, Бродяга вела беседу сама с собой о еде, которой очень мало, и о деньгах, которых тоже хотелось бы иметь побольше. Большую часть последних хвостатая мадам отдала воровской шайке, а которой состояла до этого. "Десять несчастных гвинов... Я б их выбросила, но это последние деньги, а без гроша в кармане я жить не хочу", - пронеслась в голове мысль Бродяги, попутно смешиваясь с не самой приятной музыкой, которую так старался извлекать шут из флейты. Только вот ни слуха, ни ритма у него не оказалось. Алекс даже хотела спустится вниз чтоб сказать ему, мол " не умеешь - не берись", но так этого и не сделала. Может было лень спускаться с дерева, но скорее всего девушка понимала, что он так развлекает людей, а таких она ещё не скоро сможет услышать. Без денег в таверне пива не купишь, а просто посидеть там Графине казалось неприличным.
Девушка любила сидеть между веток, иногда пересаживаясь и меняя положение. Здесь была тень, скрытность и недосягаемость - что ещё нужно для счастья тому, кто остался почти бомжом? Возможно, стоило остаться у ворюг, но из двух зол выбирают меньшее, ведь так? А что лучше - сидеть взаперти, отчитываясь за каждый свой шаг, выполнять приказы, за отказ от которых можно было нехило получить, но зато с долей денег, которую стоило потратить в первые же десять минут, иначе кто-нибудь да стащит пару гвинов, или же быть бездомным, голодным, бедным существом, но зато с полной свободой: встречай рассвет тогда, когда захочешь, путешествуй туда, куда захочешь, просыпаясь и засыпая по своей воле? Вот и выбрала Алексис второй вариант, заботясь о собственной независимости. Сири наконец догрызла кусок курицы и сразу же кинула его на чью-то голову. Едва сдерживая ржач, девушка наблюдала, как бедный человек смотрел по сторонам, ища то место, откуда свалился такой прекрасный подарок, но, не найдя его, в итоге просто пошёл по своей дороге, потирая ладонью место, где в скором времени образуется синяк. Бродяга продолжала сидеть на ветке, болтая ногой, думая о том, что будет делать в ближайшем будущем.

25.10.1016 – 13-00

По площади протопал отряд Тальримской стражи: толстые, надутые, одетые в пестрые черно-белые кафтаны с красными бантами на толстых шеях – ну, настоящие индюки. Пыль, зеваки, лоточники и даже бард с флейтой разлетелись в стороны, как опавшие осенние листья, чтобы пропустить закаленных многочисленными битвами с зеленым змием вояк.
А вот телега, забитая чем-то звонким, вовремя уйти с дороги не сумела. Ее хозяин – сонный лохматый дед – в самый последний момент заметил марширующих солдат, дернул за поводья и, слегка задев одного из стражников, остановился под огромным деревом, что росло посредине площади.
Защитник Тальрима, задетый телегой, остановился на пару мгновений, обругал старого деда без особого, впрочем, накала (ну, дед, ну, что с него возьмешь) и поспешил за остальными стражниками.
Убедившись, что стражники ушли и возвращаться не собираются, бард затянул какую-то заунывную песенку, нагоняющую сон; торговцы занялись расхваливанием товара; покупатели, ясное дело, тыкали в предлагаемый товар пальцами и всячески поругивали залежавшиеся фрукты-овощи, обветренное мясо и рыбу, провонявшую весь рынок.

Торговая жизнь шла своим чередом. У рыночной кузницы суетился посыльный. Его ждало срочное донесение, а лошадь потеряла подкову, и теперь все зависело от мастера-кузнеца. А он почему-то торопиться отказывался!..
У медового навеса суетились приказчики, пытаясь всучить всю партию меда какому-то залетному купчику. Купчик глядел на мед с интересом, и вроде был готов все и сразу, да вот беда, никак не соглашался с требованиями продавцов. То ли мед ему все-таки не так глянулся, то ли денег было меньше озвученного, то ли еще что, но торговался он за каждый грош с небывалым энтузиазмом.
Из переулка выползла подвода водоноса. Хриплый пропитой голос предлагал всем желающим чистой родниковой воды. Сам разносчик, по-видимому, мучился от другой жажды и желал совсем другого напитка, но работа есть работа и ее надо выполнять не зависимо от того, чего ты хочешь.

Единственным, кто не вписался в рыночную жизнь, оказался тот самый дед, чья телега повстречалась со стражником. Он тоскливо стоял под деревом и печально держал оборванные постромки. То ли от резкого движения, то ли от древней ветхости постромки оборвались, и лошадь освободилась. Будь лошадь помоложе, да поноровистей, она бы уже давно ускакала, но она была старой и не торопливой. Убедившись, что телега не катится следом, лошадь остановилась и теперь задумчиво косилась на растерянного хозяина.
Наконец, старик решился: он оставил телегу с лошадью под деревом без присмотра и отправился искать мастера-сбруйника.

25.10.1016 – 13-15

Купчик, да приказчики, торгующие медом, наконец, хлопнули по рукам и утвердили сделку. К навесу подвели подводу, и дюжие грузчики стали затаскивать в нее пузатые бочонки с пчелиной радостью. Купчик стоял рядом и внимательно следил, как за грузчиками, так и за приказчиками, видимо, побаивался, что надуют его как последнего простака. Однако, грузчики работали хорошо и бочонки передвигали аккуратно. А пара приказчиков так и вовсе лыбились, да помалкивали: продать под конец осени всю партию меда одним махом – то еще дело!

Кузнец таки подковал коня, и посыльный умчался, оставив после себя конский топот, да пыли столп. Но кузнецу отдохнуть не дали: к нему подошел высокий, крепкий русоволосый парень и попросил выправить двуруч, а то после рубки затупился маленько. Кем был этот парень, угадать не составляло труда: авантюристом-приключенцем-искателем-и-находителем-всяческих-трудностей-и-проблем-на-свою-пятую-точку. По всей видимости, он находился в начале приключенческого пути. По крайней мере, из доспехов у него был простой бронзовый нагрудник, а из оружия – длинный двуручный меч из плохенькой стали. Однако парень улыбался, шутил и выглядел вполне довольным своей жизнью.

Бард прекратил насиловать флейту, и начал показывать фокусы. Для начала он начала подбрасывать в воздух разноцветные шарики и жонглировать ими. Вокруг него стали собираться заинтересованные зрители.

Из какого-то переулка вынырнул грязный бродяга. От него шел такой похмельный дух, что все окружающие старались держаться как можно дальше от него. Бродяга, покачиваясь, брел по площади, пока не натолкнулся лбом на доску с объявлениями. Попытка понять, что мешает ему двигаться дальше, оказалась неудачной, и бродяга, икнув, попытался повторно пройти сквозь доску с объявлениями. Доска попытку выдержала, бродяга – нет. Он сполз по доске на землю, содрав по дороге часть пришпиленных объявлений, и, сжимая их, как наиредчайшую ценность, тихонько засопел на пожухшей травке.

В отсутствие хозяина к телеге, оставшейся под деревом, подошло пятеро парней-оборванцев и, не торопясь, стали эту телегу разгружать. Действовали они достаточно быстро, и вскоре на земле рядом с телегой лежали белоснежно-белые вазы с полупрозрачным изображением то ли аистов, то ли цапель.

Ребят было пятеро, ваз - десять. Можно было бы схватить по две вазы и дать деру, да вот беда: шейки ваз были тонкими и длинными, тела – массивными и пузатыми, а тонкие ручки хоть и выглядели красиво, но для носки, по всей видимости, не использовались. В общем, парни впали в некоторый ступор и задумались над решением проблемы. Времени было мало. Хозяин с минуты на минуту мог вернуться.

Оборванцы, кстати, были неплохо знакомы Бродяге – имен их, да кликух, она не знала, но частенько видела парней в местной гильдии воров.

Алексис, едва сдерживая себя от смеха, очень заинтересовалось происходящим ниже движениям. "Вот лопух, ей богу", - смеялась она, прикрывая рукой свой рот, и второй поддерживая равновесие. Ей стало моленечко забавно наблюдать за тем, как какие-то парни, считавшие себя отличными ворами. Ну как моленечко.. Ей было очень забавно. Не опуская взгляда, но новострив ушки, девушка стала слушать речи этих хитрых парней. Кстати не все там были парни - один оказался девушкой, причем явно новенькой. Это было ясно по тому, как с ней общались.
-Эй ты, кривохвостая! Аккуратнее с товаром - разобьешь хоть одну, живу зарежем или денег платить будешь. Когда только их найдешь - ты же тупая, тебе сутки на пролет надо работать в команде, - шипел один из других, видимо тот, который видел в себе умного парня, который имеет право оскорбить эту новенькую. Его вроде звали Мотыга - жил и работал обычно в деревне. Его любимым местом была бедная ферма, которую легче всего обокрасть, но и которая дохода не приносила. 
-Я.. я стараюсь... Я учусь, я даже близко не подхожу, - грустно отвечала эта бедная, держа в руках хилый хвост. "Измотали ее уже, не видят что-ли? Это не дело, так разговаривать со свежей кровью, - думала Графиня. Она, кстати, была всегда добра к новеньким и помогала им всячески, понимая, что от них иногда слишком много требуют. - Это не дело". 
- Эй, помощь не нужна? - крикнула она с ветки дерева, после чего мигом спрыгнула. Никто ее не услышал - рынку было плевать, а хозяин повозки вообще будто забил на нее. Движения лисицы были такими плавными и легкими, что невольно парни ахнули, а новенькая девочка завороженно смотрела на нее: пушистый ухоженный хвост, длинные волосы, идеальная для воровской жизни кожа и тело - что еще нужно для этой загнанной в клетку девушки?  Поправив свои длинные лахмотья и облокотившись на дерево, Алекс скрестила руки на груди и слегка ухмыльнулась. 
-А, это ты, - недовольно сказал Мотыга, но все равно смотрел на Бродягу влюбленными глазами. Он был одним из тех пареньков, которых отшила девушка. Бегал хвостиком, приносил всякие безделушки, проводил почти все свободное время с ней - мечта, а не парень. Но вот Сири этого было вовсе ненужно. - Если хочешь, то помогай.
-Минуточку.. Обязательно помогу, только сначала.. - хитро высказала девушка, подходя к парню. Она быстро указала остальным уйти, но вот девушке сказала спрятаться в ветвях. Встав в сантиметре от губ  парня, она повернула его и прижала к дереву. "Хм, вот тебе сейчас и отомстим", - подумала Монерики, схватив парня за волосы. Она резко дернула их вниз, отчего Мотыга стал истошно орать. Во второй раз она его жалела меньше - ударив коленкой по лицу, она впечатала его в дерево. Кровь стала стекать по стволу бедного дуба, но Алексис это только развеселило. Пару раз повторив данные движения, девушка схватила бывшего ухажора за руку и повела его к хозяину повозки. Тот, вовсе не понимая, что происходит, показал своим видом, что хочет сказать.
- Вот этот молодой человек, по всей видимости, хотел украсть груз вашей повозки. Судить я его не в праве, а вот Вы вполне способны наказать его по заслугам, - гордо пролепетала она, кидая парня на колени. Не дожидаясь завершения столь интересного и прекрасного момента, Алекс поспешно пошла к дереву. 
- Спускайся, девонька - крикнула она, обращаясь к девушке. Та поспешно слезла, очень коряво, чуть ли не сломав себе пару костей.
- Спасибо тебе... Если бы не ты, я бы от стыда умерла, - смущенно пролепетала девушка, опуская взгляд на землю.
- Понимаешь.. Никогда не стоит опускаться перед людьми. Даже перед теми, кто кажется выше. Может случится так, что его посадят, а тебя нет, - ответила ей Алекс, указывая на Мотыгу, которого уводила стража. - Тебе стоит попросить уроков у Бона и Клауди, они тебе помогут. Бон отличный вор, всегда примет новенькую ученицу, любит шутить и вообще добрый человек. Клауди же идеально владеет ловкостью, только она очень строгая. Будь аккуратна с ней, но можешь сказать, что к ней тебя Графиня привела. Как звать тебя, кстати?
- Так меня зовут Анабэль, но меня прозвали Мешочницей.. - чуть ли не прошептала девушка, еще больше смущаясь.
- Прекрасно. Буду знать. Если что - обращайся. Всегда помогу, чем смогу, - радостно взвизгнула Алекс,  забираясь на дерево. Анабэль же кивнула, чуть улыбаясь, после чего убежала к остальным. "Надеюсь, ее меньше шпынять будут... Мотыгу не скоро гильдия увидит", - пронеслось в голове у Сири.
Девушка поспешно забралась на дерево. Она вновь обвила хвостом ветвь, вновь спустила ногу, вновь чуть спустилась по длине ветки. Это самое дерево очень нравилось девушке. В нем было нечто таинственное, нечто прекрасно манящее. Что именно - неизвестно, но это и не важно. Ощущая себя защищенной, находясь в густой кроне дерева, Алекс могла спокойно жить, не ожидая ничего плохого. Вновь напевая занудную песенку, девушка стала медленно погружаться в сон. Что же ей приснится на этот раз? Розовый единорог? Синяя бабочка? Битва с монстрами? Это было неизвестно..

25.10.1016 – 14-00

Старик с удивлением следил за начавшейся кутерьмой и выглядел каким-то потерянным, каким-то отрешенно-испуганным. При появлении стражи он, вообще, сделал вид, что ничего не знает: мол, телега не его, а содержимое… Что? Какое содержимое? Вазы? Эти? Ничего не знаю. Они тут сами откуда-то появились, видать, те воры и принесли.
Но стоило только страже увести вора, а Бродяге залезть на дереве, как старик развил бурную деятельность. Он осторожно, но очень-очень быстро убрал вазы в телегу, привязал новые постромки и, бросив странный благодарно-неприязненный взгляд в сторону засыпающей на дереве «лисицы», погнал старую лошадь к выезду из города.

Стражники, кстати, вскоре вернулись. Причем, вернулись не вдвоем. С ними на площадь пришел офицер, сопровождаемый странным типом в штатском. Штатский был похож на писаря и вроде бы ничего собой не представлял, но почему-то и стражники и офицер поглядывали на него с некоторой опаской.
Один из стражников долго оправдывался, показывая на примятую траву у дерева, и испуганно повторял: «Они же вот тут лежали. Один в один! Мамой клянусь!» Второй стражник молчал, и по лицу его было видно, что все происходящее ему шибко не нравится, а особенно не нравится то, что напарник зачем-то открыл рот и привлек к происшествию слишком много внимания. Человек в штатском слов не говорил, руками не размахивал и вел себя тихо. Лишь испарина на сморщенном лбу, да лихорадочно бегающие глазки выдавали его волнение. А вот офицер дал волю бушевавшим внутри чувствам. И чего он только не кричал! И про слепых котят, коих следовало утопить много лет назад, во имя чресл чьей-то прародительницы. И про безруких идиотов, место которым только среди овец и баранов. И про особенности размножения улиток! И про тех, кто крайне близко нетрадиционным образом общается с ослами и ослицами. И про верчение недостойных на каком-то несомненно очень твердом предмете! И про смолу, перья и путешествие по городу! В общем, офицер разорялся, как мог. В конце концов, кричать ему надоело, и он увел с площади и стражников, и человека в штатском.

Однако, Алексис не увидела возвращения стражников, ибо сон сморил ее. Не видела она, и того, что представление барда закончилась скандалом. Какой-то грязный мальчишка попытался стянуть кошелек, но у него ничего не получилось. Его поймали и попытались избить. Однако, мальчонка вырвался и убежал.
Незамеченным осталось и то, что белобрысый вояка-приключенец, получивший обратно свой меч, подошел к дереву и устроился под ним на расстеленном плаще.

Многое, прошло мимо нее. Она спала, и сон ее был крепок.

25.10.1016, 14:45

Лис бежал, и местность вокруг него все время менялась. Сначала это было поле. Светлое поле. Ярко светило заходящее солнце. Колосилась пшеница. Где-то рядом слышался мышиный писк. Стрекотали кузнечики. Над полем метались птицы. Солнечные лучи окрашивали все в золото. Внезапно все изменилось Солнце стремительно укатилось за горизонт и золото пшеницы окрасилось ржой и кровью. Да, и пшеница почти сразу исчезла. Лис оказался на поле чахлых непонятных кустиков-цветочков. Каждый цветочек был похож на маленькое человеческое личико. Сморщено-высохшее до отвратности личико. Каждое личико лупало маленькими узенькими глазенками и противно повизгивало, заставляя лиса прядать ушами. Бег не прекращался. Время исчезло. Лис бежал долго, бесконечно долго, но солнце ушло и кровь вместе с ним. Пришел черед тьмы. Кустики моментально вытянулись вверх, обрастая корой, раскидывая ветки во все стороны. Лис бежал вперед, а ветви пытались остановить его. Наконец, деревьям лисья наглость надоела, и перед ним возникла казалась бы непроницаемая стена из сучьев и веток. Лис дернулся в одну сторону, в другую. Попытался поднырнуть под. Бесполезно. Еще одна попытка, и… ветви схватили его, начали трясти, трясти, трясти, трясти, пытаясь вытряхнуть душу.

Алексис почувствовала, что по дереву стучат, а еще кто-то звал ее. Причем, если стук по дереву этот некто совершал достаточно осторожно, с заботой о дереве, то кричал этот некто громко, басисто и без малейшего стеснения:
- Эй, птица, проснись! Слышь меня?! Не стони ты там! Просыпайся, а то свалишься – без хвоста останешься!
Кричал всю эту белиберду тот самый приключенец, что сидел под деревом. И стучал по дереву тоже он. А еще он прихлебывал что-то хмельное из фляжки и судя по всему был особо доволен собой.
Меж тем на площади снова появились стражи. Но не те, что ходили вокруг дерева, а – другие. Эта пара с негодованием обнаружила спящего пропойцу под доской объявлений и попыталась его поднять. Пьяное тело сопротивлялось. Пьяное тело мычало. Пьяное тело никуда не хотело идти. А еще пьяное тело никак не хотело выпускать из своих цепких лапок сорванные листы с уведомлениями, заказами, просьбами и прочими писульками, что раньше были приклеены к доске объявлений.
Наконец, стражники ударом утихомирили размычавшегося пьяного оборванца и потащили его куда-то: то ли в каталажку, то ли в ближайшую канаву. Весь напыщенный вид с индюков-стражников сошел на нет. Они обливались потом, и даже прохладный осенний воздух не мог сбить с их разгоряченных лиц багровый румянец.
Бард получил-таки некоторое вознаграждение за выступление. Не столь большое, сколь ему хотелось, но расстраиваться по этому поводу он не стал. Вежливо откланялся зрителям и отправился искать более хлебное место.

На площадь вышла небольшая процессия. Стройная девушка в ярко-белом пышном наряде осторожно шла по брусчатой мостовой. Ее лицо скрывала плотная вуаль. Рядом с девушкой подпрыгивающей походкой двигался сгорбленный человек в черном, замызганном костюме поверенного. А за ними осторожно вышагивала тройка телохранителей в черно-красных полосатых камзолах. Они выглядели очень похоже. Как братья. Одинаковые короткие мечи в ножнах выглядели опасным оружием. Одинаковые перевязи с метательными клинками тоже не выглядели игрушками. Одинаковые цепкие взгляды пытались нащупать неведомую опасность. Одинаковые напомаженные остроконечные усы тянулись параллельно земле. Даже залихватские красные береты носили они одинаково. В общем, весь их вид просто кричал, что соваться к девушке лучше не стоит, если не хочешь получить сперва по шее, а потом – куда придется.