Арка Ломеа.

Сумрачный Чертог являлся самым неприятным местом в Лонд-Динене. Кто-то спросит: «что может быть неприятного в обычной тюрьме?» Во-первых, здесь оказываются все те, кто нарушил многочисленные эльфийские законы, коих за тысячелетия накопилось столько… что разобраться в них без помощи эльфийского поверенного не удастся. Во-вторых, в сей юдоли Обреченных властвовал формальный подход: если ты оказался внутри, значит, ты виноват. Виновен ты по-настоящему или нет, никого не волновало. Если сможешь доказать невиновность – хорошо, если – нет, что ж… сам виноват. И наконец, это эльфийская тюрьма. Кто-то скажет, что это замечательно! Эльфы милосердны! Эльфы добры! Эльфы – это эльфы! Последнее, как раз самое верное: эльфы – это эльфы. Гордые, себялюбивые, властные и считающие себя правыми во всем создания.

Из "Района Ирэн Пойсэ. Аластэ Меллэ."

01.06.1600 - около 20-00 (Поток №3)

– Да что же это такое? – Разорялся Гэл. И было от чего. Он уже два часа как ходил по тюремной камере из угла в угол и успел ногами изучить каждую выбоинку на каменном полу.
– Не суетись... – Второй сокамерник воспринимал все происходящее стоически и если был чем-то расстроен, то не подавал ни малейшего вида. Вообще, было странно наблюдать столь меланхоличное выражение лица у уроженца севера. Второй сокамерник, как и Гэл, приехал в Лонд-Динен с севера, но не из Эйнарсхольма а из склавинских вождеств. А если точнее – из Озер.
– Не могу не суетиться! – Всплеснул руками Гэл.
После того, как его принесли в Сумрачный Чертог, Гэл так и не смог добиться от эльфийских чиновников какого-либо вразумительного ответа. Ученика алхимика два часа водили от одного высокомерного эльфа к другому, но ни один из них не удостоил его даже взглядом. Чиновники изучали принесенные документы, делали в них какие-то пометки, ставили личные и служебные печати и ничего боле. Единственное, что довелось Гэлу услышать от них, – это громкий крик «Следующий!», завершающий глубокомысленное ворчание. После этого крика Гэла хватали стражники и тащили, тащили, тащили по залам и коридорам куда-то в глубины крепости к следующему чиновнику. И так повторялось несколько раз. От бесконечных поворотов, от многочисленных пересечений у Гэла рябило в глазах. А еще у него рябило в глазах от тех неудачников, что повторяли его путь или, наоборот, – опережали. И люди, и гномы, и орки, и ящеролюды, и даже эльфы – кто только не встречался здесь. Закованных в кандалы было много. И каждого сопровождали стражники. Темные коридоры Сумрачного Чертога напоминали разворошенный муравейник, а стражники – муравьев-рабочих, что тащили самые вкусные кусочки маткам. В данном месте в качестве маток выступали эльфийские чиновники!
– А ты попробуй… – Спокойствие северянина казалось непоколебимым.
– Да, иди ты! – Пробурчал Гэл, и принялся мерить шагами камеру. Камера от этого не становилась больше, и меньше – тоже. Огромный северянин лишь пожал плечами и продолжил терпеливое ожидание. Он не рассказывал, почему оказался в камере, да и Гэл не нуждался в утешении. Все у него внутри жаждало справедливости, и Гэл не собирался спускать эльфийским чиновникам все унижения, через которые ему пришлось пройти. Осталась одна малость: выйти из темницы!

01.06.1600 - около 20-00 (Поток №3)

Где-то через полчаса пришли стражники, сопровождающие чиновное лицо. Чиновник выглядел гордо. Чиновник выглядел равнодушно. Чиновник окинул презрительным взглядом камеру и тех, кто в ней находился. При появлении эльфов Гэл сразу же затих и замер на месте. Призрачная надежда, лелеемая учеником алхимика, казалось, стала менее призрачной и более реальной.
Северянин же смерил пришедших эльфов странным взглядом и нахмурился. Скорее всего, ждал он кого-то другого.
Чиновный эльф встал перед решеткой, сверился со свитком, недовольно цокнул языком и, глядя в пустоту, сообщил:
– Я адъюнкт Бурелэ. – Скучный голос чиновника прекрасно дополнял его равнодушно-гордый вид. По всей видимости, общаться с заключенными для него было не в первой, но считать их за что-то равное себе было ниже его достоинства. – Прибыл сюда, чтобы озвучить судебное решение по вашим делам. – Чиновник окинул камеру взглядом, и сфокусировался на северянине. – Хрут Янсон, именуемый «Черепоколом», вы обвиняетесь: в нападении на офицера стражи, находящегося при исполнении; в нанесении тяжких телесных повреждений пятнадцати стражникам и семи жителям города Лонд-Динен; в циничном оскорблении словом и делом поверженных противников; в многократном нарушении общественного порядка. Также вы обвиняетесь в нанесении материального ущерба городскому имуществу на общую сумму двести тридцать тысяч пятьсот восемьдесят восемь золотых монет и в оскорблении городского символа, посредством макания в священный пруд... – Адъюнкт Бурелэ поперхнулся. Он мысленно прочел следующую фразу, и бросил удивленный взгляд на северянина. – Правда что ли?
– Правда-правда. – Кивнул заключенный, и неприятная ухмылка исказила его лицо.
– Однако. – Протянул чиновник, еще раз окинул взглядом текст обвинения и помотал головой. – Нет! Это мы пропустим. – Растерявший скуку, гордость и равнодушие, эльф прокашлялся и продолжил. – Еще вы обвиняетесь в попытке предумышленного убийства Столпа Городского Совета – Хоиндимона Рассветного; в оскорблении действием его дамы – леди Зайфинэ из рода Най; и в разрушении… – Глаза эльфа от удивления стали большими-пребольшими – Львиных ворот.
– Эй! Ворота я не трогал! – Возмутился северянин.
– Но тут так написано… – Не проговорил – проблеял эльф. Для него сама возможность разрушения древней эльфийской святыни стала шокирующим известием.
К чиновничьему уху склонился один из эльфов-стражников и что-то горячо зашептал. Чиновник вскинулся и ошарашено посмотрел на шепчущего:
– Правда что ли? – В ответ стражник закивал головой и прошептал что-то еще.
– Хорошо… – Вздохнул чиновник и снова вернулся к тексту обвинения. – Вы обвиняетесь… и в разрушении Львиных ворот!