Велиководь. Медовый зал.

Йорек почесал длинную бороду и выжидательно посмотрел на вождя. Тот сидел в своем кресле и очем-то думал, оперев подбород о кулак. Взгляд из-под насупленных бровей буравил входную дверь медового зала.
- Я так поглаголю, вождь, - хлопнул себя по толстым ляшкам огромный, под неполных пять локтей ростом, витязь в полном пластинчатом доспехе по правую руку от предводителя склавинов. В его широкой ладони, которая запросто могла бы вместить в себя голову любого из присутствующих, сжимала здоровенный стальной шишак, который при желании можно было бы использовать в качестве оружия.
- Северянин заправду глаголит. Некрасно губить времечко на всяки байки. Прикупламо народу - да на запад, як раньше. 
- На западе теперь новый анператор, не забывай, - проскрипел седовласый старик по правую руку от вождя, - Семиградье больше не дойная корова. Одного дракона, которымим, по слухам, теперь полон Запад, хватит, чтобы отправить нас всех к Перуну еще до того, как мы высадимся на берег. Нет, нужно отправиться на восток, в тамошний Эранор. Слухи вызывают доверие, вождь, - теперь он обращался напрямую к своему предводителю, - множество источников говорит одно и то же - там могут быть наши собратья. Найдем их - откроем для себя путь дальше на восток. 
Норд закивал. Его конунг, сидящий в Эйнарсхольме, давным-давно бросил походы, хворая головой. Только из глубочайшего уважения его еще до сих пор не свергли, но факт оставался фактом: Нортал отныне жил за счет сельского хозяйства, да нехитрой торговли с пограничными Истланом и Васт-Нуратом. Каждый ярл сам по себе пытался найти пути к богатым западным или восточным землям для грабежа, либо в поисках более благоприятных земель для колонизации. Но только с запада приходили все более и более тревожные слухи, что тамошний новый император особо жалует драконов, да и армия у него не в пример бывшей семиградской. В на восток путь заказан через гордый эранор с его богатыми и сильными феодалами и неудобной береговой линией. 
Прознав, что склавинский вождь из Хоробров собрался в поход, Йорек сразу же решил попытать счастья и навязаться тому в попутчики. На самом деле, ему было все равно, куда плыть, решение он доверял хоробрскому вождю, коль скоро тот согласился бы. 
- Ну что, отче? Каково твое решение?

Вождь хоробров внимательно выслушал мнения своих приближенных. Ратибор не так давно был выбран на свою должность среди хоробров. За храбрость в сражениях на реках с нортланцами и мудрые советы по восстановлению и укреплению Велиководи, народ удостоил его чести править. Он любил всем сердцем родные земли и старался беречь своих соплеменников. Но смерть главной жрицы Перуна, участившиеся набеги из Нортлана, и также постоянные междуусобные войны между склавинами вынуждали принять решение о создании колонии в благоприятных, плодородных землях Эранора. Ратибор поглядел на широкоплечего хоробра справа и ответил:
- Не знаю, правда ли это про драконов или сказки, которыми пугают детей, но на запад мы пока отправиться не можем. Там нас слишком хорошо помнят и люто ненавидят, - Ратибор посмотрел на Йорека, - часто путая с нортланцами. Мы - северяне для них – все на одно лицо, дикари одним словом.
Ратибор повернул светловолосую голову к старцу и продолжил:
- Торговцы пушниной мне рассказывали, что в Эраноре есть деревня Иолат. Там рядом железные шахты. Несколько лет назад туда уже уплывали хоробры с прибрежных сел. И теперь, вроде, бы живут там припеваючи. Хотя тут слухи не точные, купцы путаются… - вождь оправил светлую, окладистую бороду, и задумчиво проговорил: - если на то будет воля Перуна, мы сможем поселиться в Иолате, узнать побольше о шахтах и начать торговлю с Эранором. Предлагаю снарядить восемь драккаров для начала. Ведь кто-то должен остаться и в Велиководи. Нельзя бросать вождество только на волю богов.
Ратибор поглядел на Йорека, и в глазах его сверкнул неприязненный огонек:
- Возможно, там нам встретятся нортланцы. Я слышал о тебе, как об умелом мореходе? Если это правда, тебе стоит пойти с нами. Но, смотри, Йорек, клянусь Перуном, если ты задумал недоброе против славных хоробров, я похороню тебя в Иолатских копях живьем.

Витязь только махнул рукой, еле слышно что-то прошептав в бороду. Было видно, что решение Ратибора ему было не по душе, однако, он решил сдержаться. Дружина пойдет за новым вождем куда угодно. Йорек тоже неприязненно дернул плечами. Он рассчитывал на быстрый легкий набег на Семиградье, как он это делал уже десятки раз и решение Ратибора отправиться на незвестный восток ему пришлось не по душе. 
- Полагаться на слухи негоже, - проговорил он под одобрительный кивок витязя, - вот уже несколько дестков лет мы ходим на запад и всегда удачно, если, конечно, там снова не бушует черный мор. Ну а сказки о драконах... Неужели великий Ратибор верит базарным бабкам больше, чем бывалым мореходам?
Старец прокашлялся. По его победно блестнувшим глазам было заметно, что ему было приятно утереть нос сразу двум воякам.
- Эт завсегда, батюшка, - выпалил он, непонятно что конкретно имея в виду, - уверен, Святополк уже завтра будет готов вести дружину в наш великий поход!
Витязь из Ецъ разве что зубами не скрипнул, сверля из-под насупленных бровей обнаглевшего старика.
- ... я похороню тебя в Иолатских копях живьем.
Йорек внимательно выслушал Ратибора. Тот, как показалось севернину, говорил уверенно, что вызывало уважение у старого морского волка.
- Я не глупец, склавин, - ухмыльнулся желтозубой улыбкой норд, хлопнув себя ладонью по животу, - мне ни к чему злить Т'Ума, что дает мне удачу в походах. Но и ты не забывай про своего Перуна, если вдруг тебе захочется обвести меня вокруг пальца. Я рассчитываю на половину всей добычи, что мы найдем за все время. Со мной сотня отборных, закаленных в бою вояк. Дашь нам то, что мы хотим, и мы встанем хирдом рядом с тобой.
Святополк сложил руки на груди, приподняв одну бровь и воззрившись на Ратибора. Старик же, почуяв свободу слова, зашептал на ухо своему вождю:
- Половина слишком много! Наша дружина насчитывает столько же солдат, но каждый из них стоит четверых этих северных оборванцев! На твоем месте я бы прогнал этого северянина и просил бы помощь у своих соседей. Святополк наверняка сможет договориться с Ецъ.

Ратибор внимательно выслушал присутствующих. Предстоял нелегкий выбор, от которого возможно, зависело дельнейшее существование всех хоробров. И весь груз ответственности ложился на плечи вождя. Ратибор, вздохнул и проговорил:
- Ты, прав, Йорек. Мы давно ходим на запад, часто возвращаемся с богатой добычей, - вождь строго посмотрел в глаза Йореку, - но также мы привозим в Велиководь трупы наших братьев, завернутые в парусину. Запад становится сильнее. Есть ли там на самом деле драконы, мне то неведомо, но с их конницей, нашим всадникам не сравниться.
Предвосхищая возгласы несогласия, Ратибор сложил руки домиком у подбородка и продолжил:
- На западе мы можем только грабить. Там нам не найти плодородных земель, наши шахты пустеют, нам уже не из чего ковать плуги и серпы. Не говоря уже об оружии. В Иолате мы найдем и то, и другое. Там наши собратья. По крайней мере, должны быть живы.
Последние слова вождь договорил неуверенно и тихо. Он встал и окинул совет решительным взглядом:
- Собратья, я предлагаю идти на восток, в Эранор. И не стоит терять время на досужие споры.
Ты, Йорек, нам будешь очень нужен в этом походе. Твои нортланцы станут костяком нашего воинства. Вы знаете бурные реки своего родного края лучше нас. А ведь через них мы собираемся плыть в Эранор. К тому же тебе предстоит договориться со своими соплеменниками по пути, чтобы нас невозбранно пропустили, - Ратибор чуть нахмурился и задумчиво промолвил, - половина награбленного в походе твое, все что сможешь добыть в Иолатских шахтах и отнять у Эранорских феодалов тоже. Но сам Иолат будет принадлежать хоробрам. Это ты должен усвоить прямо сейчас.
Обернувшись к кряжистому, лысому мужчине в кольчуге, у которого русая борода лопатой была такая длинная, что он заправлял ее под, расшитый узорами, широкий ремень, вождь приказал:
- Святополк собирай дружину. Также пошли гонца в Медвежий лес, пусть приведут охотников Твердислава. И его самого не забудь! Его луки нам не помешают. Еще позови Златозарку из Девичьего Дола с ее всадницами. А мне надо навестить старого друга.
Ратибор вышел из Медового зала, оставив несколько опешивших склавинов и их гостей обдумывать происшедшее событие.
Подойдя к конюшне, вождь отвязал своего боевого коня – Денко, и усевшись верхом поскакал к воротам Велиководи. Проскакав около часа до утеса Колоброда, Ратибор привязал Денко к поваленному дубу, и постучал в маленькую ветхую дверь, чуть не слетевшую с петель. Покосившаяся изба, стоящая на краю утеса, казалось каким-то чудом не падала вниз. Но Ратибор знал, что эта древняя хибара поддерживается очень древней магией его владельца.
- Хто это там приперся? – хрипловатым голосом ответили изнутри домишки.
- Гордомил, отворяй своему вождю, есть важный разговор, - несколько смущенно произнес Ратибор, даже сам от себя не ожидая такой робости.
Некоторое время дверца не открывалась, и вождь даже подумал, что живущий в ней отшельник отошел к Перуну, но вот наконец, скрип петель дал знать, что хозяин все же готов поговорить.
На пороге показался сгорбленный старичок, ростом от силы достающий до пояса могучему Ратибору. Лохмотья, отдаленно напоминающие халат или мантию из выцветших лоскутков, прикрывали костлявое тело старика. Он опирался на грубо обтесанный деревянный посох, навершием которого, однако служил высокой огранки, камень из горного хрусталя, причудливо обрамленный четырьмя металлическими зажимами. Седые, нечесаные волосы, комьями свалялись на макушке, а по бокам болтались словно слипшиеся водоросли. Старичок поднял мутный взгляд на Ратибор и хрипло пробурчал:
- Вождь? Да я тебя еще видел, когда ты под стол на карачках ползал! Мой вождь – един – Перун! Чегой-то ты приперся, опять, Ратибор? Видать что-то важное и правда? А то послал бы сюда кого из дружины!
- Нет, Гордомил, не мог я послать никого из дружины. Тут просьба должна исходить от самого вождя хоробров! Во имя Перуна, отправься с нами в поход на Эранор! – настойчиво, но все же как-то тихо произнес Ратибор, почему-то испытвая душевную подавленность при виде скрюченного деда.
Старичок замахал тощими руками:
- Ой, что ты милок, если дождичек над полями вызвать, или от наводнения спасти деревеньку, это зови, но для таких походов я стар уже, мне ж за второе столетье перевалило! Еле ноги волочу, а спина? Если не мазь из поганок, смешанная с пометом голубей, так и вовсе с постели не встать. Не, не не думай даже. Сам выкручивайся!
Гордомил хотел было затворить ветхую дверцу, но Ратибор вставил сапог в проем:
- Старче, ты принижаешь себя! Не гоже отказывать своим собратьям. От голоду помрем мы тут, урожая нет, шахты пустеют, междоусобицы покою не дают. Нужны новые земли хоробрам! Вот и отправляемся на восток. Без тебя не управимся, клянусь Перуном! Не за себя прошу, старче, за всех хоробров.
Гордомил перестал давить на дверь и почесал в бороде, выловив в ней какое-то насекомое:
- Да на что я уже годен-то?
- Ты же пару лет назад молнией испепелил злобных йети, нападающих из Медвежьего леса на наши восточные деревни, - горячо напомнил Ратибор.
- Ну вспомнил, это я так просто… разошелся… А потом лежал неделю, пил кисель из крапивы и сушеной конопли, еле отошел, знаешь ли! Молнию призвать, это не медовухой с бабами развлекаться после бани! Это, знаешь ли, Ратибор, сил много отнимает.
- А бабы с баней, не отнимают ли сил, старче, - задорно парировал Ратибор, и оба хоробра от души рассмеялись. Только Гордомил потом раскашлялся.
- Потешил крепко меня, Ратибор, - прохрипел Гордомил, - ладно. Ради Велиководи и всех хоробров пойду с тобой. Но если помру в походе, то не взыщи.
- Да ты всех нас еще переживешь, старче, - вне себя от радости, сказал Ратибор.
Через пару  часов, два всадника показались у ворот Велиководи. Могучий воитель в кольчуге – великий вождь всех хоробров – Ратибор, и маленький, скрюченный старичок, на старой, как сама смерть лошаденке, которая еле плелась следом. Хоробряне с удивлением воззрились на старца.
- Не уж то – это сам Гордомил пожаловал?
- Да ну, он уже помер давно!
- Не, ты зенки-то протри, это ж наш волхв!
- Не шутишь?
Голоса в толпе перешли в гул одобрения, смешанного с недоумением.
Через западные ворота, в Велиководь, въехали около сорока всадниц и с длинными тонкими копьями, в легких кожаных рубахах, и высоких сапогах. Тряхнув толстой, длинной, светлой косой, схваченной красным обручем, на изящной серой кобыле, к вождю приблизилась наездница из Девичьего Дола – Златозарка.
От восточных ворот на площадь Велиководи подходили угрюмые, волосатые и чернобородые охотники в меховых накидках с длинными, массивными луками в руках и за плечами. Во главе этих пятидесяти следопытов – шел ссутулившись, будто выслеживая дичь, даже в деревне, хмурый хоробр - командир охотников Медвежьего леса - Твердислав, с волосами уложенными в конский хвост и катлатой черной бородищей. Гигантский лук, болтался на кожаном, коричневом ремне, за его спиной. Потрепанная медвежья шкура служила ему одеждой.
«Кажется, все в сборе, - довольно подумал Ратибор, осматривая свое воинство, - теперь осталось дождаться Святополка с дружиной и Йорека с его свирепыми мореходами!»

Лет пятьсот назад люди при одном только его виде схватились бы за вилы. Детей спрятали бы по домам, а на капище развели бы огромный костер. Его самого сожгли бы во славу богов. Затем месяц или два спешно собранная дружина из деревенских мужиков старательно прочесывала бы ближайшие леса в поисках логова, а найдя, уничтожили бы его на корню. Потом был бы большой праздник, народ бы веселился, восхвалял бы своего смелого вождя и всех богов за их благосклонность, а над сельскими воротами долго бы еще висела его собственная голова во славу народа и в устрашение всяким мерзопакостям вроде него. Большая, мохнатая волчья голова. 

Твердислав:

Их называют лютами. Есть множество легенд о том, как они появились на свет, но издревле лютов недолюбливали. Люди всегда с содраганием взирали на эту насмешку над самим человеческим существом - все тело точно такое же, как у людей, только морда звериная. Чаще всего волчья, но нередко встречаются медвежьи, лисьи, ежиные и даже заячьи. Вопреки бытующему мнению, интеллектом люты оказались вовсе не обделены, а присущая им молчаливость объяснялась тем, что зубастой пастью говорить попросту неудобно. Давным-давно люты часто наведывались к людям. Говорят, во время грабежей они уносили в леса в основном пищу и маленьких детей, из которых потом делали новых лютов. Поэтому зверолюдей, мягко говоря, недолюбливали. Но с недавних пор люты смогли получить свое место в мире.
Оказалось, что они вовсе не сплошь кровожадные убийцы, а у некоторых оверранских рас, которых северные народы вдоволь насмотрелись в Семиградье, лица были куда страшнее страшнее, чем у лютов. В знак солидарности, зверолюди даже выбирали себе вторые, вполне человеческие имена взамен своим вовсе непроизносимым родным.
Потому, миновав главные ворота Велиководи, где их и не подумали остановить местные стражи, Твердислав решительно зашагал в сторону большой поляны в самом центре селения напротив медового зала. Волчья морда изошлась морщинами, а черный нос зашевелился, улавливая чужой, но от того не менее манящий аромат огромного людского логова. Сознание будоражили запахи свежего, еще теплого мяса, пышащего жаром хлеба и разливаемого тут и там янтарного меда. 
Народ гулял, готовясь к долгому и опасному странствию, из которого многим не суждено было вернуться.
Когда впереди замаячила среди толпы знакомая гора, облаченная в металлический доспех, лют ускорил шаг.
- Поздорову будь, Твердислав, - прогудел Святополк, когда охотник приблизился к нему. Волчья морда оскалилась рядом белых острых зубищ, черные глаза сверкнули. Лют приветственно рыкнул и сморщил нос. 

Святополк:

- Як завсегда нешибкословен, - хохотнул богатырь, - заслышан, ты и твои стрелометцы до нашего сборища охотцы. Ратую, не наживу стрелку в хребет от тебя в побоище? 
Твердислав старательно, выговаривая каждый слог, прорычал: 
- В такую тушу будет сложно не попасть. 
Говорить зубастой пастью было сложно. Лют отчаянно картавил и каверкал слова почти до неузнаваемости. Святополк давно привык к его говору, потому почти без труда понимал, что говорит лют. Витязь хохотнул. Охотника он знал не один десток лет, потому вовсе не сомневался в его способностях. Поддеть молчаливого Твердислава - милое дело. 
- Ты ж завидь, кто к нам зашкондыбал, - присвистнул Святополк, когда среди домов показались два всадника, в одном из которых он признал своего вождя, а в другом - местного волхва. Судя по нахмуренному лбу Твердислава, тот думал о том же, о чем и сам Святополк - планируется не очередной набег, Ратибор готовится к чему-то посерьезнее. Не успел он сказать и слова, как откда ни возьмись, словно вихрь навстречу вождю вылетела наездница. Буквально золотые волосы, заплетенные в несколько длинных кос, кружили вокруг нее в бешеном танце. Посчитай их количество, и сможешь точно сказать, сколько врагов на счету у этой воительницы - такова традиция у ратных дев из Девичьего Дола. Легкая металлическая кольчуга облегала стройную фигурку, которая разительно отличалась от ее скакуна - огромного бурого медведя. Ни намека на сбрую - на спине животного было лишь широкое кожаное седло. Как Златозарка управлялась с гигантом было загадкой, однако неповоротливый на первый взгляд хищник оказался на удивление проворным. Позади воительницы нестройной, но весьма угрожающей кучей столпилось еще полсотни наездниц. Дружина и охотники с восхищением взирали на них, побросав свои дела, и их полководцы - не исключение. 

Златозарка:

- Огонь баба, - выдохнул Святополк, приближаясь к поднявшей над головой длинное тонкое копье в приветственном салюте Златозарке. 
- Здрав будь, отче, - звонко крикнула воительница Ратибору, заставив животное под собой крутануться вокруг оси. Святополк мог поклясться, что услышал в голосе Златозарки насмешливые нотки. Самоуверенности девке было не занимать. 
- Ратные девы прибыли по твоему зову. Надеюсь, в этот раз наш поход будет удачным! 
- Вождь! - крикнул Святополк, приближаясь, - дружина справлена. Пять сотен шаговых топоринцев, две сотни стрелометцов, полсотни медведниц. Северцев не зрячу. Никак засвистали до своего лесу.
Динь!
Где-то в толпе звякнул колокольчик, еле-еле пробиваясь сквозь всеобщий шум. 
Динь-динь!
Народ, заслышав знакомые звуки, понемногу умолкал, с интересом выискивая глазами вокруг источник звона.
Дилинь!
Наконец откуда-то со стороны реки, как нож сквозь масло, на площадь медленно вышел старик. Седой и горбатый, с невидящим взором двух огромных глаз, покрытых мутным бельмом, облаченный во что-то, что лишь отдаленно можно было признать за одежду. Куча грязного бурого тряпья свисали с его плеч, телепаясь по земле и поднимая в воздух облачка пыли. На шее у старика болталась связка медных колокольчиков, которые траурно звенели при каждом шаге их владельца. Толпа расступалась перед блаженным больше из отвращения, чем страха.
А боялись его многие. "Анка Окаянный, предатель рода людского и самому Чернобогу брат и товарищ", - так, и никак иначе величали дряхлого старика кто его знал. Полвека прошло с того момента, как по его милости перестал существовать великий Склавинский Союз и чуть было не исчезли с лица земли сами склавины. "Красив как черт, хитер как черт, силен как черт", - говорили о нем восхищенно друзья и с ненавистью - враги, когда он был в расцвете своих сил. И все же справедливые боги наказали лиходея, лишив того разума. Вот и бродит теперь Анка то тут, то там, гремя своими колокольчиками, пугая детей и разговаривая с собаками. Лишь Велес ведает, что привело его именно в это время на площадь недалеко от медового зала. 
- Ты, - в полнейшей тишине Анка вскинул правую руку, раскидав в стороны ошметки своего одеяния. На миг взору народа открылась и левая его рука, сжимающая в кулаке шею безвольно висящей черной птицы. Костлявый перст старика указывал точно в сторону Ратибора.
- Ты... погубишь... их... всех... - слова давались Анке с трудом. Казалось, стоит прислушаться, и можно уловить, как скрипит ржавым металлом челюсть старика. Жуткие белые глаза уставились на славинского вождя не мигая. По краям век собрались крупные капли, и через мгновение по дряблым щекам покатились несколько крупных прозрачных слез.
- Оста... новись! 
Резко налетевший порывистый ветер взметнул одежды и длинные клочковатые волосы Анки. Где-то вдалеке громынхул гром. Не успел никто и глазом моргнуть, как левая рука старика вдруг взметнулась вверх, и угольно-черный ворон, шелестя на ветру безвольными крыльями, шмякнулся в пыль прямо под конем Ратибора. "Знак... скверно... окаянный... черный...." - заволновался народ вокруг, искоса поглядывая то на Анку, еще больше сгорбившегося до такой степени, что едва не бороздил длинным крючковатым носом землю, то на Ратибора, кажущегося сейчас настоящим гигантом в сравнении со стариком.